Миллионер нервничал. Его раздражало буквально все: зарядивший с утра теплый августовский дождик, мои старенькие "Жигули" тринадцатой модели, на которых мы с утра колесили по городу, бесконечные московские пробки. Но больше всего портил настроение этот упрямый русский парень, который ни в какую не соглашался принять его, Дани Лауфера, удачливого торговца недвижимостью, предложение перейти в тель-авивский "Маккаби", президентское кресло которого он занимал.

Это был уже второй его и главного тренера Авраама Гранта визит в Златоглавую. Первый завершился провалом - голкипер "Динамо" и сборной Александр Уваров даже слушать не захотел ни о самом популярном на Земле обетованной клубе, ни о прелестях жизни в стране вечного лета. Тогда-то у агентов, сопровождавших гостей - Александра Левинсона и Григория Крицера, - возникла идея подключить к очередному раунду трудных переговоров и меня. Видимо, в расчете на то, что давняя дружба с динамовским вратарем сыграет свою роль и они вернутся-таки домой не с пустыми руками. Так нежданно-негаданно я оказался в роли эдакого футбольного агента-парламентера, к которой, признаюсь, был не шибко готов. А если откровенно, то просто не знал, с помощью каких-таких сладких речей можно уговорить упорного стража ворот на смену клуба.

То было начало девяностых - время первой волны советско-футбольной эмиграции. Отношение к ней было приветливое, поскольку обходились наши игроки зарубежному работодателю не слишком дорого, зарплат миллионных не требовали, а отрабатывали по полной. В ту пору в Израиле вовсю блистали киевляне Виктор Чанов и Андрей Баль, днепропетровец, царствие ему небесное, Николай Кудрицкий. И все как один, вместе с семьями, были веселы, счастливы и сыты. Уваров, похоже, за кордон не рвался. И в своем "Динамо", где лет восемь просидел в запасе за могучими спинами Владимира Пильгуя и Николая Гонтаря, теперь чувствовал себя уверенно и спокойно. Как, впрочем, и подобает игроку, наконец-то дождавшемуся своего вратарского часа и в родном клубе, и в сборной.

И все бы ничего, если бы не одно обстоятельство - на тот момент герою нашему как раз перевалило за тридцать. А, как известно, в отечественном футболе к игрокам подобного возраста хоть и относятся с уважением, но все чаще и чаще подумывают об их торжественных проводах. Об этом я и напомнил Уварову, когда по заданию магната-президента и К° предпринимал очередную попытку убедить на переезд в Израиль. Заметив, что наш общий киевский приятель Витя Чанов вон какие чудеса на очень зеленых полях Обетованной вытворяет, хотя и постарше будет.

Похоже, столь веский аргумент сработал. К тому же стало известно, что Анатолий Бышовец не собирается включать Уварова в список кандидатов на чемпионат Европы-92. И эта неприятная весть, конечно же, сильно его задела. Ну а главным в принятии решения стало то, что в компанию к нему боссы из "Маккаби" пригласили торпедовского защитника Александра Полукарова. А, как известно, поднимать новое дело вдвоем и веселее, и надежнее. Вот так теперь уже обе заинтересованные стороны и ударили по рукам.

Столь подробно рассказываю о том, что предшествовало появлению Уварова в Израиле, вовсе не с целью оставить собственный след в столь историческом событии. Просто спустя пятнадцать лет, девять из которых он верой и правдой защищал ворота "Маккаби", трижды став чемпионом, дважды обладателем Кубка, а однажды и лучшим игроком сезона, вспоминать о том, как все его уговаривали, без улыбки мы не можем. Это походило бы на то, как упрашивают какого-нибудь труженика вместо одной зарплаты вдруг взять и получить три. А он отказывается. Забавно, неправда ли? Особенно если учесть, что теперь уже шесть лет Шура, как любя называют его здешние фаны, гражданин Израиля - первый из футболистов-легионеров.