— Я сейчас работаю с голкиперами в спартаковской школе. Уже третий месяц пошел, как я в стане красно-белых.

— До этого вы ведь занимались тем же самым в родном ЦСКА...

— Это жизнь, так ведь? Что-то у меня в ЦСКА не получилось. Сейчас все, с кем раньше трудился, говорят, что мой уход — большая потеря для армейской школы. Но ничего уже не изменить.

— Зато на стадион, наверное, по-прежнему ходите болеть за ЦСКА.

— Если честно, на футбол не хожу совсем. Смотрю по телевизору, и то не всегда. А болею в последнее время за "Спартак" — все-таки работаю именно в этом клубе. Мне вполне хватает матчей юных футболистов. Напереживаешься так, что потом ни мяч, ни поле видеть совершенно не хочется. Недавно, например, играли против "Динамо". Наш вратарь такую "бабочку" запустил! Говорит, думал, мяч мимо летит. Приходится объяснять, что страж ворот должен бросаться за любым мячом, чтобы снизить риск до минимума. Кстати, невнимательность — самая страшная "болезнь" для голкипера, которой страдают и некоторые вратари премьер-лиги. Разве можно пропускать голы с 40 метров?

— Вратари — действительно особенные люди, к которым нужен особой подход и в тренировках, и в жизни?

— Конечно. Наш брат — элита футбола. Каждый голкипер должен пользоваться непререкаемым авторитетом в команде, на поле к его голосу должны прислушиваться все, даже нападающие. Вспомните, как уважали Яшина, Хомича, Банникова. Сейчас же многим именно статуса и не хватает. Я, кстати, люблю абсолютно всех вратарей. Любого возраста. Иногда даже до смешного доходит: когда играют мои ученики, начинаю подсказывать голкиперам не только нашей команды, но и соперников. Меня начальство даже как-то отругало за это, а потом поняло: не могу я по-другому. Все-таки одно дело делаем — растим достойных игроков на благо российского футбола, и нужно стараться сделать все от тебя зависящие.

— Расцвет вашей карьеры пришелся на середину 70-х. В 1976 году вы за один сезон получили звания и лучшего вратаря, и лучшего игрока СССР. За счет чего такое удалось?

— Прежде всего я много работал и очень хотел чего-то добиться. Вспоминаю, как в 1975 году впервые оказался в Конча-Заспе, где тренировалась наша сборная. Хотя до Олимпиады в Монреале время еще оставалось, именно тогда уже, по сути, определялся костяк команды. Я считался третьим вратарем после Евгения Рудакова и Александра Прохорова, потому из кожи вон лез, чтобы проявить себя. Например, когда бегали кросс, Валерий Васильевич (Лобановский. — Прим. ред.) всегда бежал впереди всех. За ним, как правило, Блохин, Ловчев и я. Он оборачивался, видел меня в группе лидеров и чуть увеличивал темп. Через несколько минут опять проверял — я все еще впереди. Он вновь ускорялся, но я не отставал. Рудаков и Прохоров все это время бежали в самом хвосте вместе со вторым тренером, который видел, что они выкладываются не до конца. Лобановский после одной из тренировок вызвал меня и говорит: "Ты чего тут задумал?" Я отвечаю, что, мол, ничего плохого, хочу только одного — поехать в Монреаль. А тренер и говорит: никуда ты не поедешь. Я кивнул, но продолжал вкалывать. Лобановский, несмотря на всю свою жесткость, оставался человеком на редкость справедливым, и в итоге на Игры поехал все-таки я. В Монреале постоянно играл в основе и в итоге получил приз лучшему игроку турнира. Потом подошел к Рудакову извинился, что тот не поехал в Канаду, на что Женя сказал: "Все верно — ты был лучшим". Наверное, моя игра на Олимпиаде и сказалась в тот момент, когда меня выбирали лучшим игроком СССР. Но звание заслуженного мастера спорта я получил совсем недавно, на праздновании 80-летия ЦСКА. Так долго этого ждал!