- Вы провели все девять израильских сезонов в тель-авивском "Маккаби" только потому, что никуда больше не приглашали, или просто Уваров из вымирающей категории идеалистов-патриотов?

- Попробую объяснить. С первых дней мне в "Маккаби" нравилось все: люди, обстановка, команда. А потому, когда однажды предложили поиграть в Турции на более выгодных условиях, отказался. Помнил, что не зря на Руси говорят: от добра добра не ищут. И, как видите, оказался прав. Что касается патриотизма, то это осталось еще с "Динамо", где я начинал орехово-зуевским пареньком. Знаете, когда выступал за дубль, да и потом, меня много раз приглашали в другие клубы. Но не шел потому, что гордился именем команды, где стал вратарем. Я ведь из поколения футбольных романтиков - бесшабашных, влюбленных в игру, которая пусть не приносила и десятой доли тех благ, которые имеют футболисты сейчас, но зато делала счастливым.

- Сейчас что-то с "Динамо" связывает?

- В прошлом году встречался с руководством клуба - во время переговоров о продаже форварда "Маккаби" и сборной Латвии Андрея Прохоренкова. Иногда, бывая в Москве, забегаю к директору детской школы, где начинал, Виктору Григорьевичу Цареву. Но это случается очень редко. Больше за все время никаких контактов. Меня даже ни разу ни на один матч ветеранов не пригласили. А ведь я отдал этому клубу двенадцать лет - целую футбольную жизнь. Как-то на стадионе хотел зайти в раздевалку посмотреть, что в ней от моего времени осталось, так охранник не пустил: много, говорит, вас тут ветеранов ходит.

- Что тут удивляться, я однажды видел, как гаишник не пускал в Лужники Яшина. Кстати, вы с Львом Ивановичем были знакомы?

- Да, и очень этим горжусь. А однажды, на юбилее в динамовском Дворце спорта на улице Лавочкина, вручал Яшину памятный приз. Волновался страшно - боялся слова приветственные забыть. Улыбку его приветливую и сейчас помню - мол, не робей, парень, говори... Редкой души человек. Жаль, судьба не пощадила. Я ведь в ворота "Динамо" встал только из-за Льва Ивановича.

- Он был вашим кумиром?

- Еще бы! Вот только в игре я его не видел. Не застал. А вот Володе Пильгую больше повезло. Он с Яшиным тренировался. А потом уже я у него и Николая Гонтаря многое перенял. Ведь раньше с вратарями никто специально не работал, и учиться приходилось у тех, кто постарше. Так что они для меня в нашем деле святые.

- И это несмотря на то, что именно из-за них вам долго не находилось места в основном составе?

- Они-то при чем? Между нами никаких недомолвок никогда не было. Ведь кому играть - тренеры решали.

- А на них обижались?

- Бывало. Считал, что порой незаслуженно в запасе просиживаю. И как-то покойный Сан Саныч Севидов признался, что не всегда прав был, когда меня в состав не ставил. Он, как и Евгений Иванович Горянский, Вячеслав Дмитриевич Соловьев, Виктор Григорьевич Царев работали со мной, учили не раскисать. Низкий им поклон за это. А вот заиграл поздновато - в двадцать восемь. При Анатолии Федоровиче Бышовце. И особое спасибо Валерию Георгиевичу Газзаеву, который не раздумывая дал добро на отъезд. "Езжай, - говорит, - Саша, ты это трудом и терпением заслужил". Поверьте, приятно было такое на тридцать первом году услышать. А вообще у меня со всеми тренерами всегда были самые добрые отношения.

- Что, и с Лобановским никогда проблем не возникало?

- А такого и быть не могло. Именно Валерий Васильевич меня на чемпионат мира в Италию взял. И при самом Дасаеве дал шанс. После поражения от румын вызвал: "Давай, - говорит, - к матчу с Аргентиной готовься. И забудь про то, что играть будешь против Марадоны, Каниджи, Бурручаги. Не подведи уж".